Маленькой девочкой Идея Тимофеевна Ложкина пережила войну в Новосибирске, вместе с мамой и сестрой. В 1946 году отец привёз их в Германию, где он, прошедший войну от Курской дуги до Берлина, служил в группе советских войск. Жили они в Потсдаме, гуляли по парку среди дворцов Сан-Суси и мечтали о большом будущем своей страны. Школу Идея заканчивала уже в Новосибирске, затем училась в Томском университете на радиофизическом факультете. Как инженер вместе с мужем работала в научно-исследовательском институте на оборонных проектах, они создавали первые микросхемы. В 1990-х годах Идея Тимофеевна ушла в бизнес: сначала открыла магазин «Садовод», затем салон и художественную галерею «Столица». Созданный ею Музей СССР стал частью известного сегодня музея советской эпохи, но это грустная для неё история. Увлёкшись берестой, в 2002-м Идея Тимофеевна открыла первый частный музей в Новосибирске — «Сибирская береста», основой которого стали авторские берестяные работы мастеров Сибири и Дальнего Востока. Уже через год на V Всероссийском музейном фестивале «Интермузей-2003» он был принят в Союз музеев России. 20 лет спустя, в мае 2022 года, в помещении музея на улице Свердлова, 21 случился пожар. Идея Ложкина сделала всё, чтобы восстановить своё детище — музей снова работает, а она продолжает фонтанировать идеями.

Пожар в музее

— Идея Тимофеевна, как сильно пострадала коллекция музея «Сибирская береста» от пожара?
— Пожар для музея — большая беда. Мы дважды до этого приглашали электрика заняться проводкой, но именно из-за короткого замыкания всё и случилось. До пожара в фондах музея насчитывалось около тысячи работ, созданных народными мастерами из разных регионов Сибири и Дальнего Востока. Среди утраченных — коллекция Виктора Хахалина «Пантеон славянских богов», это фигуры высотой больше двух метров, мы ими очень гордились. Мастера уже нет в живых, в музее сохранились другие его работы, в том числе юморные мужички — «Косари». Пострадала примерно третья часть фонда, какие-то из работ мы уже восстановили и продолжаем.

— Музей с декабря принимает посетителей. Как вы вышли из пике?
— Бог дал мне силы, я же в университете ещё занималась спортом, имела разряд по лёгкой атлетике и всегда была активной. Большая часть коллекции музея, к счастью, уцелела. Нам предлагали искать другое помещение, но музей на этом месте все знают. Столько здесь побывало иностранных туристов — от Америки до Австралии. Я очень благодарна Тамаре Григорьевне Шароглазовой, которая тогда была заместителем мэра, за то, что нам выделили это помещение. И сейчас, после пожара, ремонт был сделан благодаря поддержке городской власти. Планы большие, будем работать. Я планирую написать грант, чтобы издавать книжки о поколениях сибиряков — люди должны знать свои истоки.

Имя — судьба

— Имя вам папа дал? Даже для 1930-х годов оно было удивительным.
— Да, это папина идея — назвать меня Идеей. Отец, Тимофей Сергеевич Клименков, родился в 1912 году в деревне Елизаветинка Каинского уезда Томской губернии, сейчас это Куйбышевский район Новосибирской области. С 15 лет работал счетоводом, всё, что он имел, ему дала советская власть. Трудился в профсоюзах, был инструктором обкома партии, с началом войны занимался созданием госпиталей в Новосибирске, просился на фронт добровольцем — и в декабре 1942 года в составе 29-й лыжно-стрелковой бригады был отправлен на фронт. Нам без него, конечно, было очень трудно, одевались кое-как, чтобы купить молоко для больной сестры, нужно было продать хлеб. И был момент, когда мама получила с фронта страшную бумагу, помню, как она сидела с этим письмом и не могла встать.

— А потом отец нашёлся?
— Оказалось, он после тяжёлой контузии, полученной на Курской дуге, лежал в госпитале. После выздоровления вернулся на фронт, освобождал Белоруссию, Польшу, дошёл до Берлина, участвовал в штурме Рейхстага, оставил на нём свою надпись. В нашем музее есть стенд о моём отце, он увлекался фотографией, поэтому осталось много замечательных кадров, а два года назад мы с братом издали его дневник. В 1946 году папа прилетел за нами на американском «Дугласе», и мы три года прожили в Потсдаме, в доме нидерландской принцессы.

— Как вы себя чувствовали в этих практически музейных хоромах?
— Не такие уж это были хоромы — пятикомнатная квартира. В доме ещё жили люди, служащие в группе советских войск в Германии. В одной из квартир — фрау Марлиц с сыном, она ухаживала за принцессой, которая уже была сильно больна. Маму мою они звали фрау Елизабета (Елизавета, Лиза). И мы делились с ними едой, какими-то булочками. Учились мы, дети, в русской школе, однажды на пионерской линейке сам маршал Георгий Жуков вручил мне грамоту. А ещё мы гуляли в парке Сан-Суси в Потсдаме и фотографировались на фоне Рейхстага.

— Ваше увлечение музеями — оттуда, из этих детских впечатлений?
— Эти три года в плане культуры дали мне очень много. Помню, как меня поразила первая встреча с Германией: я вышла из самолёта и увидела целое поле красных тюльпанов. Встреча с прекрасным меняет человека навсегда, я вижу это по посетителям нашего музея. Сейчас в Новосибирске всё больше цветов, это радует. Я росла на улице Ленина и мечтаю о том, чтобы она когда-нибудь стала пешеходной, здесь каждый дом дышит историей, можно водить экскурсии. Мы бегали на спектакли в «Красный факел», где служили великолепные артисты, эвакуированные из Ленинграда. Ходили слушать симфонии в зал ДК Октябрьской революции. И училась я в историческом здании нынешнего театра кукол.

В краю берёз

— Это правда, что директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский оценил работы из собрания музея «Сибирская береста»?
— Через год после открытия наш музей приняли в Союз музеев России, председателем которого был и остаётся Михаил Пиотровский. Когда он увидел картину из бересты «К предкам», сказал, что это новое направление в искусстве. Меня пригласили поучаствовать в поездке российской делегации в Китай. Работы наших мастеров из бересты произвели там настоящий фурор: они не могли понять, из чего это сделано. Мастера у нас уникальные: Игорь Черемисов, Виктор Шмидт, Евгений Животов, Юрий Лазарев, Руслан Фаргиев, Александр Варламов, Олег Комаров, Кирамат Галин — у каждого свой узнаваемый почерк и стиль. Рассказывая о бересте, мы показываем подлинные исторические вещи, в том числе туес, которому около 100 лет, в нём хранили соль. Это актуально и сегодня — в берестяной хлебнице хлеб не плесневеет, а в туесах не заводится моль. Коллекция музея продолжает пополняться, правда, молодых среди мастеров нет — промысел нужно постоянно поддерживать. Недавно я приобрела коллекцию бабочек и жуков со всего света, собранную учёным из Барнаула, ещё есть коллекция камней и раковин — я же много ездила.

— К вам в музей приходят дети, о чём вы с ними говорите?
— О бересте и Сибири, о корнях и предках, о том, что лучшие качества в человеке передаются из поколения в поколение. У нас есть комната сказок с диковинными персонажами, мы показываем спектакли, проводим мастер-классы. Несколько лет назад я писала грант на создание детской организации юных гагаринцев, но его завернули, а сейчас слушаю президента — нужно создавать детскую организацию в стране. И сейчас, планируя издание родословных книг сибиряков, мне хочется сказать людям, что у них есть корни. Эти корни уходят очень глубоко: в узоры, картины, танец, музыку, — они есть и в творчестве, и в обычной работе.

— Вы верите в особую роль бересты?
— Она возвращает нас к истокам. Берёза — не просто наше родное дерево, она несёт благодать сибирякам, сохраняет здоровье. Весной это берёзовый сок, дальше под берёзами появляются грибы-ягоды, кто-то использует для лечения почки и чагу, кто-то просто созерцает эту красоту. Наша дача стоит на Оби, а в глубине, за домами — берёзовый лес. Я просыпаюсь утром и слышу, как поют соловьи и другие птицы, — и это приносит радость, а значит, здоровье. Выходишь на улицу и попадаешь в мир живой природы — это дорогого стоит. Я считаю, думать нужно не о том, чтобы карман был полон денег, а о том, чтобы он был полон любви к людям. Тогда только мы выживем, и тогда нам ничего не будет страшно.

КСТАТИ
«Открыв первый в стране музей бересты, Идея Тимофеевна собрала мастеров, — говорит Тамара Шароглазова, в прошлом заместитель мэра, а потом и губернатора Новосибирской области. — Мастера так обрадовались, потянулись сюда, приезжали в Новосибирск. Мы каждый год проводили выставки. Она поддерживала мастеров как меценат — покупала их работы, некоторые их дарили музею. И когда в нашем городе на день остановилась Хилари Клинтон, мы подарили ей большой туес колыванских мастеров, — она была в полном изумлении, не могла понять, что за материал».

Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА
Ведомости Законодательного Собрания Новосибирской области